Кукаркин Евгений - Будни После Праздника
Евгений Кукаркин
Будни после праздника
Вчера был праздник Святого Валентина, попечителя всех влюбленных, а так
же хранителя надежд, во всех тюрьмах, лагерях и закрытых сумасшедших домов,
тех кого охраняют и тех, кто охраняет. Это праздник для надсмотрщиков,
надзирателей, обитателей камер и палат, конечно, всей многочисленной охраны
закрытых заведений. Вчера пили все, солдаты, офицеры, прапоры, врачи, кое
что досталось и заключенным.
Ко мне приехал сын. Нет, он живет недалеко, в этом же городе. У него
семья и уже лет пять мы живем отдельно. В этот праздник в мою одинокую
квартиру обычно никто больше не приходит. Мы с сыном распиваем бутылочку
коньяку и позже расстаемся еще на один год, до следующего праздника...
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА
Сегодня с утра поганая погода. Мелкий дождик со снегом не растекается
по ткани плаща, а бусинками и осколками мелкого льда, застревает на его
поверхности. Я вхожу в вестибюль и, предъявив охраннику Гоше свой пропуск,
отряхиваюсь.
- Все в порядке? - спрашиваю его.
- Да, Владимир Владимирович. Ночь прошла спокойно.
Спокойно, это значит то, что дежурный врач и весь персонал дрых как
сурки и их никто не дергал и не вызывал по тревоге. Я на грузовом лифте
поднимаюсь на третий этаж и на площадке упираюсь в решетку дверей. На звонок
появляется сонная рожа сержанта Сомова.
- Доброе утро, доктор? Я сейчас.
Гремят запоры и первая дверь выводит меня в "предбанник". Слева,
стеклянная стенка, за которой обычно сидит охрана. Прямо, вторая решетчатая
дверь в отделение. Сомов добросовестно закрывает первую дверь и отпирает
вторую.
- Проходите.
Два санитара, в препараторской, дулись в карты и, увидев меня, сразу
умчались в коридор. Захожу к себе в кабинет, снимаю плащ и, натянув белый
халат, сажусь за стол. Сегодня поступил новый пациент, на столе, заботливой
рукой Галины Сергеевны, аккуратно приготовлена толстая папка. Под большими
буквами ДЕЛО красивым почерком написано "Королева Татьяна Александровна". На
первой странице, постановление прокуратуры о проверке психического состояния
пациентки.
Их у меня всего 12. Это женщины совершили тяжкие преступления и теперь,
после многочисленных исследований, дожидаются моего окончательного решения.
После завтрака все отделение замирает, это время приговора: кого
оставить на доследование, кого отправить в психушку, а кого отправить
обратно в тюрьму, отвечать за состав преступления.
Первой, я вызываю Гоглидзе Изиду Давыдовну. Женщине 35 лет, полноватая
с густыми черными волосами, заброшенными за плечи. Ее накрашенные тонкие
губы вздрагивают от нервного напряжения, а пальцы теребят халат и чуть
дрожат.
- Здравствуйте, Владимир Владимирович, - заискивающе говорит она.
- Садитесь, Изида Давыдовна.
За моей спиной появляется, как тень, моя правая рука, Галина Сергеевна
и равнодушно глядит на пациентку. Та садиться на кончик стула и пытается
замереть.
- Ваше пребывание у нас закончено.
Ее пальцы впиваются в халат и белеют от напряжения.
- Вы здоровы, вас отправляют на доследование в следственный отдел.
- Нет, нет, - кричит она, - я больна, доктор. Я больна.
Слезы ручьем выбрасываются из ее черных глаз.
- Боже, как я больна, - уже тише говорит она.
Изида, не выдержав издевательств дома, ночью зарезала свекровь, свекра
и их придурковатого сына. Она страшно боится тюрьмы, тех, кто там ее
окружает и считает, что психушка ее спасет.
Галина Сергеевна зовет санитаров, те подхватывают вялое тело женщины,
выводят ее и
